Личная трагедия Царской семьи
Заветным желанием Царской четы было рождение наследника. Они продолжали надеяться на помощь Божию. Долгожданное событие произошло 12 августа 1904 г., через год после паломничества Царской семьи в Саров, на торжества прославления в лике святых преп. Серафима Саровского, где Император и Императрица молились о даровании им сына.
«Незабвенный великий для нас день, в который так явно посетила нас милость Божья. В 12 дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем». Так записал в своем дневнике Император 30 июля (12 августа) 1904 г. Жизнь этого мальчика с рождения была подчинена одному — будущему царствованию. Даже имя Наследнику родители дали со значением — в память любимого Николаем II, «тишайшего» Царя Алексея Михайловича. Поначалу ничто не предвещало для Алексея и его родителей неприятностей. Но однажды на прогулке трехлетний Алексей упал и сильно ушиб ногу. Обычный синяк, на который многие дети не обращают внимания, разросся до угрожающих размеров, у Наследника резко выросла температура. Вердикт врачей, осмотревших мальчика был страшным: гемофилия. Эта болезнь, при которой отсутствует свертываемость крови, грозила Наследнику российского престола тяжелыми последствиями. Теперь каждый ушиб или порез мог стать для ребенка роковым. Более того, было прекрасно известно, что продолжительность жизни больных гемофилией — крайне мала.
долгожданный сын
Болезнь Наследника потребовала от его Августейших родителей чрезвычайного напряжения душевных и духовных сил. Очень деятельного и жизнерадостного ребенка было трудно уберегать от постоянно грозящих ему опасностей. Для бдительного надзора к Наследнику приставили двух матросов из гвардейского экипажа Императорской яхты «Штандарт», но полностью избежать ушибов не удавалось, и временами случались страшные, мучительные припадки болезни. «Жизнь Алексея Николаевича была одна из самых трагичных в истории царских детей. Он был прелестный, ласковый мальчик, самый красивый из всех детей. Родители и его няня, Мария Вишнякова, в раннем детстве его очень баловали, исполняя его малейшие капризы. И это понятно, так как видеть постоянные страдания маленького было очень тяжело: ударится ли он головкой или рукой о мебель, сейчас же появлялась огромная синяя опухоль, показывающая на внутреннее кровоизлияние, причинявшее ему тяжкие страдания.
Цесаревич и дядька Деревенько
Пяти-шести лет он перешел в мужские руки, к дядьке Деревеньке. Этот его не так баловал, хотя был очень предан и обладал большим терпением. Слышу голосок Алексея Николаевича во время его заболеваний: «Подыми мне руку», или: «Поверни ногу», или «Согрей мне ручки», и часто Деревенко успокаивал его. Когда он стал подрастать, родители объяснили Алексею Николаевичу его болезнь, прося быть осторожным. Но Наследник был очень живой, любил игры и забавы мальчиков, и часто бывало невозможно его удержать. «Подари мне велосипед», — просил он мать. «Алексей, ты знаешь, что тебе нельзя!». «Я хочу учиться играть в теннис, как сестры!» — «Ты знаешь, что ты не смеешь играть». Иногда Алексей Николаевич плакал, повторяя: «Зачем я не такой, как все мальчики?». Частые страдания и невольное самопожертвование развили в характере Алексея Николаевича жалость и сострадание ко всем, кто был болен, а также удивительное уважение к матери и всем старшим. Наследник принимал горячее участие, если и у прислуги стрясется какое-нибудь горе. Его Величество был тоже сострадателен, но деятельно это не выражал, тогда, как Алексей Николаевич не успокаивался, пока сразу не поможет. Помню случай с поваренком, которому почему-то отказали от должности. Алексей Николаевич как-то узнал об этом и приставал весь день к родителям, пока они не приказали поваренка снова взять обратно. Он защищал и горой стоял за всех своих.
Алексей Николаевич отличался большими способностями, учился вроде Ольги Николаевны; любимой его игрой были солдатики, которых у него было огромное количество. Он часами расставлял их на большом столе, устраивая войны, маневры и парады. Деревенько, или Дина, как называл его Наследник, принимал участие во всех этих играх, равно как его сыновья, два маленьких мальчика, и сын доктора Деревенко, Коля. Последние годы приезжали маленькие кадеты играть с Наследником. Всем им объясняли осторожно обращаться с Алексеем. Императрица боялась за него и редко приглашала к нему его двоюродных братьев, резвых и грубых мальчиков. Конечно, на это сердились родные». (Из воспоминаний А.А. Вырубовой «Страницы из моей жизни»).
«Как-то раз Государыня взяла его с собой кататься, я тоже была с ними. Во время прогулки Алексей Николаевич все время жаловался на внутреннюю боль, каждый толчок его мучил, лицо вытягивалось и бледнело. Государыня, напуганная, велела повернуть домой. Когда мы подъехали к Дворцу, его уже вынесли почти без чувств. Последующие три недели он находился между жизнью и смертью, день и ночь кричал от боли; окружающим было тяжело слышать его постоянные стоны, так что иногда, проходя его комнату, мы затыкали уши. Государыня все это время не раздевалась. Не ложилась и почти не отдыхала, часами просиживала у кровати своего маленького больного сына, который лежал на бочку с поднятой ножкой — без сознания. Ногу эту Алексей Николаевич потом долго не мог выпрямить. Крошечное, восковое лицо с заостренным носиком было похоже на покойника, взгляд огромных глаз был бессмысленный и грустный. Как-то раз, войдя в комнату сына и услышав его отчаянные стоны, Государь выбежал из комнаты и, запершись у себя в кабинете, расплакался.
… Как-то раз Алексей Николаевич сказал своим родителям: «Когда я умру, поставьте мне в парке маленький каменный памятник».
Из Петербурга выписали доктора Раухфуса, профессора Федорова с ассистентом, доктором Деревенко. На консультации они объявили состояние здоровья Наследника безнадежным. Их Величества в полном отчаянии. Государыня повторяла, что ей не верится, чтобы Господь их оставил. Они приказали мне послать телеграмму Распутину. Он ответил: «Болезнь не опасна, как это кажется. Пусть доктора его не мучают». Вскоре Наследник стал поправляться». (Из воспоминаний А.А. Вырубовой «Страницы из моей жизни»).
«Дни от 12-го до 23-го были самыми тяжелыми. Бедняжка (Цесаревич Алексей — сост.) сильно страдал, боли были спорадическими и появлялись каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днем, и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Он почти не спал все это время, не имел сил плакать и только стонал, повторяя все время одни и те же слова: «Господи, сжалься надо мною». Я с трудом мог оставаться в его комнате, но должен был сменять Аликс, которая совершенно выбилась из сил, проводя у его постели ночи напролет. Она переносила это испытание лучше, чем я, в особенности, когда Алексею было очень тяжело». (Из письма Государя матери, осень 1912 г., Спала).
«Цесаревич, лежа в кроватке, жалобно стонал, прижавшись головой к руке матери, и его тонкое, бескровное личико было неузнаваемо. Изредка он прерывал свои стоны, чтобы прошептать только одно слово: «Мама», в котором он выражал все свое страдание, все свое отчаяние. И мать целовала его волосы, лоб, глаза, как будто этой лаской она могла облегчить его страдания, вдохнуть ему немного жизни, которая, казалось, его покидала. О, какая пытка для матери присутствовать бессильной при муках своего ребенка, томиться долгие часы в смертной тоске, какая мука знать, …что это она передала ему ту страшную болезнь, против которой наука ничего не могла поделать. Как я понимал теперь сокровенную драму этой жизни и, как легко мне стало восстановить этапы этого долгого пути на голгофу!» (Из воспоминаний воспитателя Наследника П. Жильяра).
«Я видела у нас Распутина два-три раза. Каждый раз я его видела около больного Алексея Николаевича. На этой почве он у нас и появился; Государыня считала его праведником и верила в силу его молитв». (Из воспоминаний комнатной девушки Великих Княжон Е.Н. Эрсберг).
«Он [Алексей] страдал главным образом от отсутствия товарищей. К счастью, его сестры любили играть с ним; они вносили в его жизнь веселье и молодость, без которых ему было бы очень трудно. Во время дневных прогулок Государь, любивший много ходить, обыкновенно обходил парк с одной из дочерей, но ему случалось также присоединяться к нам, и с его помощью мы однажды построили огромную снеговую башню, которая приняла вид внушительной крепости и занимала нас в продолжение нескольких недель» (П. Жильяр) «Наследник Цесаревич Алексей Николаевич был мальчик 14 лет, умный, наблюдательный, восприимчивый, ласковый, жизнерадостный. Был с ленцой и не особенно любил книги. Он совмещал в себе черты отца и матери: унаследовал простоту отца, был чужд надменности, заносчивости, но имел свою волю и подчинялся только отцу. Мать хотела, но не могла быть с ним строгой. Наследник Цесаревич имел очень мягкое и доброе сердце. Он был горячо привязан не только к близким ему лицам, но и к окружающим его простым служащим.
Никто из них не видел от него заносчивости и резкого обращения. Он особенно горячо привязывался именно к простым людям. Любовь его к дядьке Деревенько была нежной и трогательной. Одним из самых больших его удовольствий было играть с детьми дядьки и быть среди простых солдат. С глубоким вниманием вглядывался он в жизнь простых людей, и часто у него вырывалось восклицание: «Когда я буду царём, не будет бедных и несчастных, я хочу, чтобы все были счастливы». Все его учителя говорили о выдающихся способностях Цесаревича, о большом пытливом уме и трудных вопросах, им задаваемых. Все восхищались благородством его характера, добротой и отзывчивостью его сердца. Один из учителей говорил: «В душе этого ребёнка не заложено ни одной скверной или порочной черты; душа его — самая добрая почва для всех добрых семян; если суметь их насадить и взрастить, то Русская земля получит не только прекрасного и умного государя, но и прекрасного человека».
Просмотры (3042)